Это - моя нереальная фантазия столетней давности о людях, совершенно не обезображенных чувством юмора, как выяснилось давича ;) (возможно и интеллектом тоже, не проверяла. это - лично моё предположение).
Это - фарс, китч, шедевр, рождённый моим временно помутнённым (по случаю юности) иллюзорным видением реальности с глыбоподобным нагромождением фантазии тех далёких юношеских лет :))))))))
Ссори, А.! Оно посвящается тебе, тебе такому, каким я тебя видела (то была лично моя точка зрения тогда сквозь .... :))))), но каким ты никогда не был и не сможешь никогда стать.
Все совпадения с реальностью, прошу считать случайными, также как и "узнавание" в героях ныне живущих на свете (возможно уже почивших) людей, прошу считать вашим личным наваждением, иллюзорным видением реальности... Короче, "пить надо меньше, меньше надо пить", как сказал классик ;)
-----------------
Теплом дышало тихое осеннее утро. Еле заметной дымкой стелился по дороге
туман. Листья едва шуршали под ногами — мокрые. Еще не опавшая листва
на ветвях искрилась под ярким октябрьским солнцем — ночью дождь снова
плакал за шумным изумрудным летом. И солнце в отражении капель казалось
зеленым – то цвет грусти дождя. На нежно-голубом небе были разбросаны
кудряшки облаков. Солнце прошивало золотыми нитями поредевшие кроны.
Запах осени уже витал в воздухе, нагоняя светлую, легкую, печаль,
согревающую душу.Любимая улица детства — Пушкинская — была засыпаны мокрыми кленовыми листьями. Я неспеша шла вдоль белой «китайской стены», с упоением вдыхая аромат упревшей листвы, подбрасывая её ногами, а моя душа, как губка, впитывала волшебную красоту задумчивой осени. Шла и думала, что сейчас в школе увижу человека. Он совсем недавно в ней появился. И я знала, что скорее всего, я была не единственной девушкой, кто тогда думал о нем.
Я тогда училась в последнем классе и уже считала себя совсем взрослой. Семнадцатый сентябрь в моей жизни оказался по истине особенным, и не только потому, что был последним школьным сентябрем.
Мне было сложно к этому привыкнуть. Странно было осознавать, что я — одна из самых старших учениц... И проходя по коридору школы, не встречать симпатичных старшеклассников. Я думала, что без них школа опустеет, станет скучной и неинтересной. Ведь хотя бы потому, что в школе был кто-то, кому хотелось нравиться, можно было и на нудных уроках посидеть и даже встать в семь утра было не лень.
А, кроме того, я предчувствовала скорое расставание с чем-то очень родным и таким близким, что, кажется, теряешь частицу души, будто детство уходит навсегда, а впереди неизвестная взрослая жизнь. Но до этого момента предстояло ещё дожить. Неопределённость будущего была, как этот утренний туман, а прошлое, как ускользающие тени опадающей листвы...
Правда, когда пришел сентябрь, так не по себе было всего два дня. Да и те прошли в нетерпимом ожидании и дывных мечтах. Потому что в школу пришел новый учитель, вместо ушедшего на пенсию. Еще на линейке все разговоры были только о нем. Говорили, что он очень молод, сразу после института. А успевшие его увидеть, говорили, что в этой школе еще не было такого симпатичного преподавателя. И фантазия девушек просто чудеса творила, предвкушая встречу с ним.
Меня даже само его имя приводило в трепет. Его звали Сергей Петрович. А имя Сергей всегда было моим любимым мужским именем. Если в моей жизни встречались интересные люди, то их обычно звали именно так. Даже мое сердце откликалось на певучесть этого слова. Я была влюблена в своей жизни всего три раза, и дважды моих любимых звали именно Сергеями. Учителя впервые увидела я второго сентября.
Тогда я шла и вспоминала ту субботу, когда пришла в школу на первый урок к этому молодому учителю. То было еще по-летнему теплое солнечное утро с прозрачной росой на сочных травах и нежно-сонными прохожими. Я была в легкой, белой блузке, сквозь которую свободно проникали потоки ветра и свежестью ласкали белоснежную кожу еще совсем юного тела. Лучи солнца играли в складках моей черной коротенькой юбочки. Еле слышно цокали по асфальту аккуратные босоножки белого цвета, еще детского фасона. Игриво покачивался кудрявый хвостик светлых волос, едва касаясь плеч. Я шла и улыбалась голубому небу, ласковому солнышку, птичкам, цветам, бабочкам, детям и всему миру. У меня было просто хорошее настроение.
С легким волнением я поднялась на второй этаж, где и должен был
проходить первый урок. До его начала оставалось ещё минут семь. Дети
весело носились по коридорам, а школа была ещё девственно-чистой, какой
она бывает первую неделю сентября. Я чувствовала этот радостный запах
свежей, недавно высохшей краски, и дивное вдохновение охватывало меня.Около коридорного окна я увидела одноклассников и уже пошла было к ним, как вдруг из кабинета номер 13, почти что навстречу мне, вышел молодой человек в ярко-зеленом костюме. Он выглядел довольно своеобразно в этом цвете. Я на минуту замерла, сразу поняв, кто это, и смущенно опустила глаза, когда его взгляд коснулся меня.
Учитель прошел мимо, а я сразу же подошла к своим одноклассницам. Девочки, как и я, находились под впечатлением.
- Ты видела? - спросила меня одна из них, радостно улыбаясь и глядя на меня как-то заговорщески - Правда, хорошенький?
- Возможно, - неопределенно ответила я. Мне не хотелось ничего говорить
по этому поводу, потому что я сама тогда ещё не переварила это
впечатление. Да и не люблю я подобные разговоры.Потом был урок. Он пролетел так быстро, что, когда зазвенел звонок, все в классе слегка огорчились. Никому не хотелось расставаться с этим умным, интересным, очень, приятным и тактичным мужчиной. Казалось, его мягкий юношеский голос можно было слушать вечно. Очень интересными и увлекательными становились скучные темы, а непонятные формулы будто оживали и выдавали удивительную информацию для размышления. Казалось, он знает все на свете. Ученики просто засыпали его вопросами. Но даже на самые невероятные из них он легко давал ответы. Он много шутил с детьми, и не слушать его было просто невозможно.
Я, впрочем как и остальные, была просто очарована ним. Весь этот день все ученики, а особенно ученицы, говорили только об Сергее Петровиче. Казалось, за один всего урок он успел затронуть все стороны жизни. О нём говорили по-разному. Но главное - к нему не были равнодушны. Я же была просто в смятении. Ведь я и представить себе не могла такого учителя. Тогда мне казалось, что этого человека можно назвать мудрым. А его молодость и озорной блеск глаз стирали все границы возможного непонимания и никак не вязались с образом школьного учителя.
Внешне он был невысокий, худощавый, светловолосый с выразительными
светло-карими глазами и очень нежный. Ну, прямо, как ребенок.
Единственная маленькая и незаметная деталь, не соответствующая всему его
облику, как, впрочем, признали многие девочки, было обручальное кольцо.
Но даже оно не портило удивительную красоту его рук. Их нежность была
подобна лепесткам белых лилий. "Такой молодой, года 23-24, не больше, а
уже женатый..." - говорили девочки и грустно вздыхали. Я же, если и
вздыхала, то молча.Прошло время, и девушки стали постепенно привыкать к Сергею Петровичу. Для некоторых интерес к нему стал более личным. А мне с каждым днем он нравился все больше. Его уроков я всегда ждала, будто первого подснежника в холодный февральский вечер. Как первый рассветный лучик был для меня его добрый взгляд. И я смущённо и беспомощно опускала глаза и чувствовала, как мои щеки начинали гореть...
Когда я была дома, то часто ловила себя на том, что ни на минуту не перестаю думать о Сергее Петровиче. И странно было понимать, что было время, когда я его не знала...
Да, он был моим учителем, но я видела в нем не только, учителя. Сергей Петрович значил для меня больше... И, тогда, идя по улице, я просто мечтала. Вот я вхожу в школу - там еще никого нет; поднимаюсь на второй этаж - там тоже никого. Все классы еще закрыты, кроме класса номер 13. Я вхожу в класс, а там есть только один человек - учитель. Он стоит за своим высоким столом и что-то читает. Услышав шаги, подымает глаза и улыбается мне. "Здравствуйте, Сергей Петрович!" - говорю я, проходя к своей парте: "Доброе утро, Анечка. Ты сегодня так рано пришла..." я что-то отвечает ему, он вновь что-то говорит мне.... Мы все ближе подходим друг к другу. И вот уже два дыхания сливаются в одно... глаза в глаза... и время на миг останавливает свой бег.... А я чувствую робкое прикосновение его губ...
- Аня! - раздался резкий крик сзади.
Очнувшись от грез, я оглянулась и увидела свою подругу. С ней я давно дружила и ходила вместе в одну школу.
Катя тогда училась в параллельном классе. И первым делом она заговорила именно об Сергее Петровиче, развеселив меня этим. "И она о нем думает.... — подумала я - И не имеет никакого значение его золотое кольцо. Это всего лишь безобидные мечты, они еще никому не мешали... Главное, не влюбиться в него... А я этого не сделаю - я до сих пор люблю Серёжу".…
Вспомнив его, я загрустила. Как же давно мы не виделись...
Катя, заметила мою внезапную печаль. Но я не ответила, ей, а просто заговорила, про её мальчика, отвлекая подругу.
***
Машина выехала за город, где уже не было слышно шума центральных улиц, и свет фонарей не слепил глаза. Вокруг была ясная осенняя ночь. Луна светила так, что все вокруг казалось ненастоящим под ее серебряным взором. Увядающие сады стояли в призрачном безмолвии теней, пронизанные лунными лучами. С полей поднимался седой туман и стелился по дороге, играл зеленой дымкой в свете фар. Кое-где светились огоньки сельских хат, а за лугами чернел лес...
Родители о чем-то разговаривали, но я их не слышала. Я была так далеко отсюда в своих мечтах, что даже красоту этой октябрьской ночи видела, будто фантастическое наваждение своих грез. Перед моими глазами, как кинопленка, снова и снова пробегал один эпизод этого дня. …Вот школа, я вместе с учениками вхожу в класс номер 13, и вижу учителя. Он приветливо улыбается нам, и мы усаживаются за парты, и начинается урок. Вот несколько учеников уже готовят свои ответы у доски. А учитель еще раз просматривает список учеников и вдруг останавливается на моей фамилии. Украдкой взглянув на меня, берет листок бумаги и что-то на нем пишет. Потом подходит к моей парте, склоняется ко мне, и дает этот лист с заданием, говоря: "Реши, пожалуйста, эту задачу, - склоняется еще ближе, и случайно задевает своим белокурым чубчиком мою челку и, глядя в глаза, слегка улыбаясь, добавляет - Тебе все понятно?" я, покраснев, слегка отклоняюсь назад: "Хорошо, я решу" - говорю смущенно. Он в ту же минуту отходит и уже совершенно в другом – отстранённом - настроении продолжает урок. Я больше не смею поднять на него глаза. Потом, решив задачу, я подхожу к учителю, и мы вместе разбирают её. Окончив, мы в том же деловом тоне расстаёмся.
В сущности это было такой мелочью, но я никак не могла успокоиться. Это странное прикосновение его челки, блеск в его глазах и загадочная улыбка будоражили воображение. Я смотрела в окно, а видела на фоне этой сиреневой ночи только свою смелую мечту...
...Он смотрит в глаза и говорит: "я люблю тебя". "Я люблю вас" - отвечаю и нежно целую его, чувствуя тепло его рук...
- Эй, а ты чего все время молчишь? – как гонг, зазвучал вдруг голос мама. Я, очнувшись от своих грез, недоуменно посмотрела на неё.
- Я просто задумалась.
- О чем?
- Да так, ни о чем... Философские мысли приходят в голову... - сказала я.
А про себя подумала: "А действительно, о чем я думаю? Я уже в мыслях говорю ему: «я люблю тебя», и сама почти верю в эти слова... Так кого же я люблю?" И я вспомнила того человека, которого любила прежде.
Перед глазами появился его образ, подобно расплывчатым очертаниям голых кустов и деревьев у обочин дороги. Лишь его большие карие глаза четко проявлялись в легком тумане памяти. Они печально смотрели на меня, ожидая ответа на главный вопрос. Сердце сжалось, и как бы в ответ Серёже, я мысленно сказала: "Я люблю тебя.... Если б ты только знал... Только ведь ты и не догадываешься.... Да и зачем это тебе?... А я.... Как я могу тебя не любить"... И я вновь вспомнила.…
От Серёжи остались лишь неосуществлённые мечты… Простая юношеская история практически не о чём. Не сошлись… Так бывает. Забыть тяжело – ведь ничего не понятно…
Новая мечта, находящаяся совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки, хотя и не знаешь, можно ли к ней хотя бы прикоснуться, - манила всё сильнее. Я говорила себе, что люблю Серёжу, но почти уже не верила в это. Я уже чувствовала, как другой человек постепенно вытесняет его из моего сердца.
Я посмотрела в окно, где проносились ночные, туманные пейзажи, и луна смотрела огромным желтым глазом на мирно спящую землю, а усыпанное звездами небо хранило свою, еще никем не разгаданную тайну... Ночь для влюбленных... Мне захотелось, чтобы сейчас, в такую ночь со мной был только он... Да, именно он! Я с дерзким восторгом мысленно сказала его имя - Сергей Петрович. И в мечтах унеслась к нему...
***
Дул теплый легкий осенний ветерок, играл, листвой на тротуарах и сыпал с неба октябрьское золото на головы прохожих.Я пришла домой чуть раньше обычного времени и почему-то остановилась перед зеркалом. Внимательно посмотрела на свое отражение в нем и подумала: "А если Серёжа меня увидит в этой одежде, с этой прической, я ему понравлюсь? - Подумала и сама удивилась. Горькая улыбка осветила лицо. - И о чем это я? Столько его не видела, а тут вдруг, ни с того, ни с сего... А что, если я вдруг его увижу сегодня? - я вновь посмотрела в зеркало оценивающим критическим взглядом. - А что, если надеть белую кофточку и джинсы... - я представила себя в этой одежде - Да, именно так и нужно одеться" - решила я. Но вдруг потухла... "О чем я думаю? Этого же ничего не будет. Это все блажь. Давно пора его забыть... а я все еще чего-то жду.... Надо отвлечься". И я пошла в свою комнату, села за стол, открыла книгу. Но то, что было в книге, никак не укладывалось в голове - мысли были далеки от этого. Я вновь думала о Серёже. Снова мне хотелось быть с ним. Меня неудержимо влекло к нему. Страсть поглощала все моё существо...
Я не могла больше находиться дома, и поскольку была солнечная погода, я пошла прогуляться по городу.Предчувствие, что сегодня должно произойти что-то, касающееся Серёжи, не покидало. Предвкушение чего-то... чего-то вожделенного приводило в волнение. Я старалась успокоиться, понимая, что это всего лишь фантазия и не более того, но...
Я шла по одной из центральных улиц. В небе горел закат; его огненные брызги окрашивали посеревшую траву, будто пестрые крылья бабочек, - отражаясь на тротуарах, превращая их в сказочные пути к счастью.
Я внимательно наблюдала за людьми, надеясь в ком-нибудь из них узнать Серёжу. Но с каждой минутой все больше убеждалась в том, что среди прохожих этой улицы его нет.
Мне стало грустно. "Как странно бывает: живешь с человеком в одном городе, ходишь по одним и тем же улицам, а встретиться не можешь... Так может и вся жизнь пройти".
В суматохе и толчее одной из улиц, где я оказалась, нельзя было ничего понять. Это был час-пик, когда все возвращались с работы. Люди не замечали друг друга. Они видели только свою цель: кто - магазин, кто - киоск или ларек, …уходящий троллейбус. Я уже не могла воспринимать каждого человека, как отдельного прохожего. Все эти люди мне стали на одно лицо, и узнать или встретить здесь кого-нибудь казалось невозможным…
Загорелся зеленый свет на перекрёстке, и я ступила на проезжую часть. А другой человек сделал то же самое на противоположной стороне улицы и пошел навстречу. Наши глаза встретились. Что-то, до боли знакомое, было в нем, что-то родное. Нежность и близость... Я ощутила дрожь во всём теле, от чего сердце забилось быстрее. На меня удивленно смотрели большие карие глаза, его глаза… Серёжины...
Да, это был действительно он. И он тоже узнал меня. Мы прошли совсем рядом друг с другом, успев только поздороваться, и вновь разошлись в разные стороны, будто чужие люди, незнакомые. …Я с трудом сдержалась, чтобы не остановить его. Мне так хотелось вот так вот прямо здесь догнать, остановить его и сказать ему: "Я люблю тебя". Я понимала, что тогда он уже не смог бы просто так пройти мимо. Пусть это бы и не изменило ничего, но я бы еще несколько минут могла видеть его, а так...
Я еле шла и молчала. Мне почему-то стало трудно идти - ноги сделались ватными, а с лица наверно исчез румянец. Глядя на меня, видимо можно было подумать, что я увидела призрак... Мгновение назад Серёжа был совсем близко, смотрел в мои глаза, и улыбался мне, а я - ему... А сейчас ничего этого нет...
Хотелось и плакать и смеяться. И было странно, что я позволила ему просто пройти мимо, не остановила его, не смогла ничего сделать ради любви. Одновременно я радовалась, ведь я вновь увидела его.
Эта осенняя мимолетная встреча казалась мне чем-то вроде порыва теплого ветра, разбудившего своим дыханием всю природу, а потом он улетел, не ведомо куда. А деревья и кусты, проснувшись, не могли понять, что это было, и для чего оно было. Они только знали, что это было нечто удивительное и прекрасное, что хотелось любыми силами вернуть.... А можно ли вернуть ветер?...
Придя домой, я тут же уединилась в своей комнате. Мне хотелось сделать что-то такое, чтоб этот день нельзя было забыть. А что, кроме пометки в календаре, я могла сделать ещё? Да, это было слишком просто и прозаично… и смешно.
Я подошла к календарю, посмотрела на числа, но нужное нашла не сразу. Я
вспомнила, что сегодня пятница, а значит, тринадцатое октября.
"Тринадцатое?" подумала я, машинально подчеркивая это число еле заметно,
простым карандашиком. 13 - это же был номер кабинета, где проходили
уроки Сергея Петровича... Я вдруг почувствовала такую нежность к этому
милому молодому человеку, что, наверно, если б он был сейчас здесь, то я
бы не устояла перед соблазном и обняла бы его. Мне вдруг захотелось
приласкать его, как ребенка. Хотелось сесть к нему на колени,
дотронуться ладонью до его лица, обвить руками его шею, взъерошить
волосы, прикоснуться губами к его по-детски раскрасневшейся от смущения
щеке и, затаив дыханье, прильнуть к его горячим губам и пить с них
любовь, как росу с лепестков розы..."Странно, почему я сейчас о нем думаю? Ведь сегодня, меньше часа назад, я видела Серёжу?" Я вновь вспомнила, как наши взгляды встретились, и снова ощутила, как в душе что-то ожило - наверное, любовь. Но она почему-то уже не грела. Это чувство вроде бы еще жило во мне. Но эта любовь стала уже не такой горячей и трепетной, как была еще месяц или часа три назад. Что-то угасло в этом необыкновенном прекрасном чувстве для меня. Правда, я еще не могла сказать, что не люблю Серёжу. Я вообще не понимала, что вдруг со мной случилось. Раньше, когда звучало слово "любовь", это просто обозначало Серёжу, и никаких сомнений не возникало. А сегодня, именно в тот день, когда я наконец-то увидела его (ведь я так этого хотела!), я мечтала о другом человеке. Я чувствовала, что мне одинаково дорог и Серёжа, и Сергей Петрович. Но Серёжу я давно уже любила, а Сергея Петровича...
Любила ли я его? Я чувствовала, что на этот вопрос уже не смогу ответить "нет", а сказать "да", я боялась. Сергей Петрович был для меня слишком недоступным, хоть и находился так близко, и виделась я с ним постоянно. Даже Серёжа оказался теперь более реальным, хотя я могла и не увидеть его уже никогда...
Да, я знала, что действительно могу больше никогда не встретиться с Серёжей. Я не хотела в такое верить, но это уже не так пугало, как раньше. Душа будто разрывалась на две части - два человека жили в ней. И мне они были дороги оба, каждый по-своему.
Думая о Серёже, я хотела вновь увидеть его и, глядя в глаза, сказать: "Я
люблю тебя" и услышать то же в ответ... Но на этом мечта о Серёже и
обрывалась, а перед глазами уже был Сергей Петрович. Но тут слов не было
- чувства красноречивее всех слов. И фантазия уносила в другой чудесный
мир, где исполнялись самые сокровенные желания, где можно было, не
таясь, раскрыть всю свою душу, и ее бы поняли; где была бы страсть,
нежность и тепло.Я не осмеливалась даже в мыслях выразить словами то, что чувствовала к Сергею Петровичу но и отрицать своих чувств к нему уже тоже не могла. А Серёжу я была еще не готова вычеркнуть из своего сердца - слишком уж оно к нему привыкло.
"Так кого же я люблю? - спросила я сама у себя и, улыбнувшись, подумала: «Сергея». Они оба носили это имя. И, пожалуй, я еще сама не знала, кого из них имела в виду. Я сидела, задумавшись, и смотрела в окно...
А за окном разыгрался ветер. Он гнал по черному небу злые тучи, из-за
которых изредка показывалась луна в мутно-голубом сиянии, и поблескивали
далекие звезды. Ветер срывал с деревьев последние листья, бросал их на
землю, стучал ими в стекла. Капризная осень опять меняла свое
настроение. И возможно даже она сама не знала, что будет делать завтра.
Может, будет лить дождевые слезы весь день, зачем-то издеваясь над своей
и без того измученной душой, заставляя ветер бить и хлестать нежные
ветви берез, осин и некогда кудрявых верб. А может, вновь подарит теплый
солнечный день.... Но ни за что не даст ответ на главный вопрос, окутав
все под вечер густым туманом. А душа опять будет чего-то хотеть и
замирать в предчувствии встречи с тем, о ком можешь только мечтать. И
неожиданно для себя вдруг поверишь в эту дерзкую мечту. А когда
наслаждение нею достигнет своего апогея, вдруг что-то мимолетное возьмет
и напомнит о былом увлечении, перепутав все мысли и чувства. И душа
вновь окажется в смятении, и ей не поможет ничей совет, каким бы умным
он не был.
Листья так же мерно будут шуршать под ногами, а голые ветви деревьев -
дрожать на холодном ветру. Голодные и промокшие воробьи будут скитаться
по пустынным скверам и пустынным улицам города в поисках еды, а может и
своей погибели. И клумбы площадей уже не смогут вспыхивать радугой
цветных лепестков астр и хризантем - от них остались лишь серые
погнившие остовы.Но где-то на фоне бесцветной, спящей мертвым сном, природы вдруг расцветет неизвестно для кого маленький фиолетовый цветок мороза. И он станет самым красивым цветком, последним цветком осени. И только любящее сердце будет знать, кому осень сделала этот чудесный подарок... А будет ли?
*** В комнате было темно; лишь из окна струился свет луны, а на одеяле черного неба был рассыпан звездный бисер. Я обернулась и увидела в луче лунного света его силуэт. Небесный свет играл в его глазах и сыпал серебро на его светлые волосы. Я подошла к нему совсем близко, а он привлек к себе мой хрупкий стан. Провела рукой по его волосам, и волна нежности поглотила нас двоих... Я чувствовала, как его руки ласкают меня, а горячие поцелуи покрывают щеки, шею, плечи... А на пол уже упала моя белая кофточка и... его зеленый пиджак... ***
...Осень...
*** ПОСЛЕСЛОВИЕ ***
Жаркая погода стояла все последние дни. Море было ласковым и теплым. Горы Крыма утопали в цветах магнолий, глициний. Красные и белые розы росли под пальмами, украшенными желтыми метелками, и плелись вверх по зелёным свечам кипарисов, фатой свисая с них над дорожками и аллеями, где в бесчисленных фонтанчиках и ручейках журчала прозрачная вода, билась о камни и манила к себе прохладой и чистотой. Изящный аромат лавровишни смешивался с запахом кипарисов, роз и моря. Так пах Крым. А над всем этим цветущим миром возвышалась гора Ай-Петри. Красота Воронцовского парка пленила, будто ожившая сказка, красивая и таинственная..
От пристани готовился отчалить теплоход. Я стояла на палубе и смотрела по сторонам. Бирюзовые волны переливались на солнце. А у бортов теплохода вода была голубая, и настолько чистая и прозрачная, что даже на глубине, где ходили корабли, было видно все дно, все мелкие камушки и водоросли, удивительные зонты медуз и небольшие косяки мелких цветных рыб.
Теплоход медленно поплыл, оставляя позади скалистый берег, гальковые пляжи, мохнатые пальмы и лиственницы, платаны пастельных тонов и розоватые светло-коричневые бесстыдницы, чьи кроны, походили на кораллы с темно-зеленым верхом, раскидистые белые магнолии и пьяные сосны, извивающиеся по склонам горы; стройные кипарисы, из-за которых выглядывали минаретики Воронцовского дворца. Ай-Петри уходила все дальше и исчезала в солнечных лучах... Теплоход плыл в открытое море...
Я стояла около перил у кормы корабля и смотрела в даль, туда, где море и небо сливались воедино, и думала о том, что находится там, за горизонтом, за видимой, но несуществующей чертой, куда не долетают чайки, что сидели на скалах, провожая теплоход своими криками и хлопаньем крыльев.
Кто-то подошел и встал рядом. Когда я взглянула на него, то слегка растерялась от неожиданности. Но уже через минуту мы мило беседовали, держась за руки, а наши глаза блестели, как море в лучах солнца, ветер играл нашими волосами и оставлял соль волн на губах...
Мы отошли от перил и сели за столик. А на нем уже стояло шампанское, фрукты, лежал шоколад.
Мы о чем-то разговаривали, шутили, смеялись - нам было хорошо вместе... Время шло мимо нас...
Существовало только море, этот корабль, палуба, столик, великолепное шампанское - пенящаяся жидкость, подливающая жару в кровь, искрящаяся в бокалах; их хрустальный перезвон заглушал стук часов.
На палубе зажглись огни. Вдали за морем садилось солнце. Над кораблем небо становилось темно-синим, а ближе к солнцу - окрашивалось в ярко-оранжевый цвет с желтыми, розовыми и лиловыми переливами. Солнце было красным как огонь, и казалось, будто горит море. На воде, как в черном зеркале, отражалось небо и облака, как цветные кружева на пурпурном шелку. От солнца к кораблю по волнам бежала световая дорожка. Неутомимые блики делали ее живой. А корабль плыл по ней прямо к уходящему солнцу.
Мы зачарованно смотрели на эту красоту. А теплоход был крохотной точкой, затерянной в море, посреди вечности и бесконечности...
Я посмотрела на него и встретила жгучий взгляд. Но не отвела глаза. Миг и вечность, мечта и реальность открылись для меня в этих глазах...
Но вдруг меня кто-то тронул сзади за плечо. Я в испуге обернулась и увидела какого-то мужчину. Он что-то пытался сказать про мой багаж. Повернувшись к Сергею, явно сожалея о том, чего не случилось, я сказала:
- Извини, пожалуйста, я сейчас разберусь и вернусь.
На что он ответил грустной улыбкой, вздохнул и сказал:
- Ничего, все в порядке. Я, пожалуй, пойду к себе. Спасибо за чудесный вечер... Увидимся, - и, не дожидаясь ответа, ушел.
Я с укором посмотрела на этого человека, но пошла с ним в багажное отделение… Что-то там упаковав, я, не в силах больше ждать и бездействовать, побежала вниз, туда, где были каюты.
Бежала по плохо освещенному коридору, не зная даже, куда именно и для чего бегу. Не думая о том, что меня могут неправильно понять, что меня может кто-то увидеть... Я хотела лишь одного - увидеть его, а все остальное - не важно.
Внезапно я остановилась перед дверью его каюты, (вернее я не знала, что это именно его каюта, но почему-то была в этом уверена), и постучала. Я абсолютно не думала о том, что сейчас скажу ему, когда откроется дверь, и чем объясню свой визит. Я просто знала, что все будет хорошо, потому что с ним плохо быть не может.
Из-за двери послышался его голос:
- Открыто, входите!
Я толкнула дверь и вошла в комнату, очень похожую внутри на школьную подсобку. У стены стоял шкаф, напротив него висел умывальник и зеркало; дальше стояла кровать. Над ней ярко светила бра. Прямо напротив двери, у круглого темного окошка стоял стол. За ним на вертящемся, но очень устойчивом стуле сидел он. Увидев меня, он очень удивился и обрадовался. И если я не совсем понимала, что здесь делаю, то он чувствовал и знал все мои мысли и желания.
Я стояла в пороге, растерянно глядя на него, а он просто сказал те слова, что я ждала больше всего на свете:
- Что же ты стоишь? Иди ко мне... Я люблю тебя.
Я подошла к нему совсем близко и смотрела теперь на него сверху, ибо он сидел на стуле, повернувшись спиной к столу. Я несмело положила руки ему на плечи, а он обнял мою тонкую талию. Его ласковые руки осторожно проникли под легкую кофточку, и я ощутила их приятное тепло... Я провела рукой по его нежной шее, взъерошила его волосы, и его лицо опустилось мне на грудь... Он поднял голову, и я прикоснулась губами к его губам... Ничего на свете не было желаннее этого поцелуя. Он бросил мою кофточку на пол... Пальцы его рук бережно касались моей маленькой груди.... Я чувствовала, как наслаждение поднимается из глубин тела и обволакивает нетерпимой дрожью... Я провела руками по его груди, по твердому, тщательно выглаженному воротничку рубашки, и мои руки скрылись под его пиджаком, который тотчас же упал на пол...
Коснулась губами его слегка колючей щеки и прошептала:
- Я люблю тебя... Любимый мой, Серёженька, как я тебя люблю, - и взялась зубами за мочку его уха... потом нежно и ласково добавила, - Я хочу тебя...
Он освободился от покровов белой рубашки и я прижалась всем телом к нему.... Юбка упала на пол, как и все остальное, что еще оставалось на мне.... Он притянул меня к себе, стал жадно целовать в губы... не сдержав стон, я откинулась назад, выгнув спину, и была подхвачена его сильной рукой, ощутив его горячее дыхание на своей груди....
... На подоконнике стояла стеклянная ваза с алой розой...
Луна освещала подоконник, стол, постель, в которой спали, уставшие от ласк, два красивых обнаженных человека... Я прижималась к нему, а он уткнулся носом в мое плечо.... Чуть слышно плескались волны за бортом...
... Цвет неба постепенно менялся. Где-то из-за гор поднималось солнце. Его лучи уже ласкали спящую воду могучего моря и освещали двух людей, стоящих на палубе, встречающих первый рассвет своего счастья. Он обнимал меня за плечи, ограждая от прохладного утреннего ветра. А я смотрела вперед, туда, где открывались новые просторы и горизонты, горные пейзажи. Я обернулась и встретила его нежный взгляд, и губы слились в поцелуе, как море с небом...
А мимо проплывали берега Крыма, утопающие в нежной зелени лиственниц. Из-за горы Медведь поднялось красное солнце, а гора на его фоне имела синий матовый цвет. Облака, кое-где разбросанные по небу, напоминали лепестки нежно-розовых гладиолусов, и светло-фиолетовых ирисов с желтоватыми прожилками. Из зеленой растительности парков выглядывали белоснежные корпуса санаториев, баз отдыха и гостиниц. А чайки, сидевшие на выступающих из лаврового кустарника камнях, были подобны белым розам, рассыпанным на светло-салатовом покрывале.
Солнце поднималось выше, а корабль, легко скользя по воде, подплывал обратно к Воронцовскому парку.
Над деревьями дрожал воздух, а в нем различались очертания королевы Алупки - горы Ай-Петри. Окруженная то ли солнечной, то ли туманной, дымкой, она всегда была похожа на сказочное ведение. То ли мираж, то ли недоступная далекая мечта, реально существующая, фантастически прекрасная, такая громадная и могучая, и такая легкая и воздушная...
Теплоход причалил в той же гавани, откуда и уходил в свое недолгое путешествие. Крики, чаек приветствовали его. А туристов тут было столь много, что сам причал казался живым существом, пестрым и шумным. Люди с нетерпением ждали, когда можно будет взойти на палубу и уплыть от своих забот в бескрайние просторы соленых лазурных, нежных вод.
А пока на палубе была суета. Мы стояли позади всех, и происходящее на палубе и на причале будто бы и не касалось нас. Но нам было немного грустно. Ибо то, что случилось здесь, на корабле, было, казалось, самым прекрасным в жизни. Это было счастье. А кто мог знать, что ждет там, на земле? Просто то место, где впервые был счастлив, нелегко покинуть. Первый шаг с корабля счастья даже на прекрасный берег садов и парков, где сам воздух пропитан любовью, сделать очень тяжело. Я знала, что не смогу первая ступить на трап. Я посмотрела на него. Он смотрел в небо, где кружились белые чайки, и царил безоблачный покой. И вдруг подхватил меня на руки и понес к трапу. Толпа расступилась...
А море тихонько ласкало серые камни белым мехом кудрявых барашков пены. Кусты глициний раскрытыми объятьями встречали и манили вглубь своей тени двоих счастливых людей... А на синих волнах качались рассыпанные лепестки белых роз...
Я взглянула на Сергея …Петровича и, встретив любимый взгляд его карих глаз, вдруг... проснулась...
За окнами шел дождь, желтые листья бесшумно падали на землю. Как много
лет прошло с того последнего школьного сентября... А в Крыму я была в
свой отпуск пару месяцев назад. И уже не помнила, когда в последний раз
видела Сергея Петровича. Мой муж уже ушел на работу. А на столе стоял
букет роз, подаренных им. Точно таких, какие я когда-то на выпускном
вечере подарила Сергею Петровичу...Возможно, именно они навеяли этот странный сон о забытой любви, которая была или не была. Я люблю своего мужа, и это я знаю точно. Правда, его тоже зовут Сергей, но с ним я познакомилась совсем недавно… Но до сих пор, иногда, осенью, мне очень хочется стать снова школьницей и пройти по улице, шурша листьями. И как когда-то зайти в школу, в тринадцатый кабинет, сесть за парту.... И чтобы урок провел Сергей Петрович. Почему мне этого так хочется, я не знаю. Просто осень, как всегда, смешивает все краски и чувства, и шутит, даря сны юности, как розы.
